Фотография лагеря
Наша группа базировалась у пещеры Молодежная. Эта пещера находится на дне довольно большой воронки. С севера и востока края воронки резкие, обрывистые и поросшие лесом, а с юга и запада - наоборот, не очень крутой склон-лужайка. Костер базировался на дне воронки - там почти не было ветра, было подготовленное место: кострище, сиденья. Палатку же сначала поставили наверху, вне воронки, где было ровное место. Но затем ее перенесли, по 2 причинам: во первых, Коле, который все организовал, надоело все время бегать туда-сюда по склону воронки, а во-вторых, существовала большая опасность, что что-нибудь своруют. В близости от нас стояло еще 2 лагеря, а еще мимо могли проходить люди из любых далеких лагерей, ищущие разные пещеры, и спереть какой-нибудь жумар, валяющийся у палатки - плевое дело.

Перенос палатки потребовал грандиозных инженерных работ. Рядом с костром было выбрано более-менее ровное место, которое пришлось еще специально ровнять, и то кое-какой наклон остался. По этому все, кто спал справа от входа, за ночь сползали на тех, кто спал слева от входа, и начинали пихать ногами головы несчастных товарищей, которые неправильно выбрали место для сна. Ах, да, я же не сказал, какая была палатка. Вообще-то, их было 2. Одна маленькая, в которой спали немногочисленные заслуженные спелеологи, которые не поленились взять для себя отдельную палатку. Большая часть народа спала в "Зиме". Не знаю, за что эту палатку так назвали, наверное за то, что в ней по ночам холодно. Внешне она напоминает шатер, расчитана на 15 человек, столько, примерно, в ней и было.

Травянистый склон воронки представлял для нас одновременно газон с дорожками, клумбу (там было много цветов) и огород. Почему огород, сейчас напишу. Использовать подножный корм нас научил Конвисар. Когда он мне сказал, что хорошо в Крыму в мае, сколько хочешь подножного корма, я очень удивился, все съедобное, что я знал, еще только цвело, даже алыча, которую в Сочи едят зеленой уже весной, была еще недостаточно спелой. Впрочем, алыча растет только в приморских городах, а на плато ее нет. Оказалось, что Макс Конвисар имеет в виду "Карабийскую триаду" - щавель, крапиву и чеснок, к которым сбоку притусовывается черемша. В один прекрасный день Макс задумал сварить на обед суп из подножного корма. Где он надрал веник крапивы, я так и не узнал, а за щавелем он послал меня. Сбор этого растения происходил крайне медленно, так как оно встречалось среди травы довольно редко и листики имело маленькие. Собираю я его, значит, по крупицам, и вдруг вижу такие же листья, только гораздо больше - как в огороде. Я обрадовался, но заподозрил неладное, решил это чудо природы попробовать. Откусываю кусочек - совсем не кисло. Откусываю еще - никакого вкуса. И тут мне как начало язык и все остальное, что во рту, щипать. Полчаса плевался. Но в суп эта зараза не попала, слава богу. Потом я опять встретился с этим растением, искал различия между ним и щавелем, и, кроме размера, обнаружил только, что у щавеля есть на обратной стороне прожилки, а у той дряни не было.

С водой были определенные проблемы. Караби, вообще, довольно сухое место, там нет родничков или ручьев. Но было 2 пути добывать воду. Более легкий - топить снег, который остается на дне некоторых воронок, а более сложный - лезть в определенные пещеры, в которых есть вода. В первом случае надо было, вооружившись тарой (2 ведрами и резиновым мешком), взяв миски для черпания снега и пару девушек в помощь, дойти до соседней воронки и набрать снега. В мешок входило довольно много, воды из него получалось больше 2 ведер, и тащить его нелегко, впрочем эта трудность мизерна перед струдностью облазивания соседней пещеры Дублянская. Однако в пещеру за водой лазили, так как вода из снега получается грязная и невкусная.

У меня была важная должность - завхоз. Я отвечал за питание. В мои обязанности входило закупить продукты в поход, а там их постепенно выдавать. Однако, я не проявлял никакой серьезности по отношению к своим обязанностям. Все, что я делал в походе, это строил страшные рожи и строгим голосом говорил: "Последняя бутылка сахара! Всем по чайной ложке!!!" Время от времени то у одного, то у другого члена команды возникало желание переучесть все продукты и выяснить, что есть, и хватит ли до конца. Я им не мешал, даже иногда помогал. В результате таких действий все продукты оказывались переложенными, и их нелегко было найти, но это, конечно же, мелочи. В результате продуктов хватило как раз, и почти ничего не осталось. Правда, не знаю как остальные, а я все время ходил голодный.

Про жизнь в лагере можно писать бесконечно. Ну, конечно же, не бесконечно, но очень долго. Ну, в общем, не так долго, но, по крайней мере, дольше, чем я этим занимался. А ведь я еще не написал про одно маленькое, хотя не такое уж маленькое, но очень оригинальное сооружение.

Однажды перед походом я разговаривал с командиром Евдокимовым. Зимой на Алик с ним ходила большая и опытная команда, и поэтому, несмотря на тяжелые условья - постоянно шел снег, командовать работами в лагере не приходилось, и этим Евдокимов мне и хвастался. Говорит: "Выхожу утром из палатки, а делать совершенно нечего: дрова попилены, порублены и сложены в поленицу, костер горит, все остальное тоже сделано". Я ему и говорю: "Вы бы тогда от безделья баню устроили", а Юра отвечает: "Да, Конвисар тоже с нами в Крым поедет". Макс Конвисар - единственный, похоже, человек, который во всех походах норовит построить баню и попариться в ней. Согласитесь, баня в полевых условьях - это что-то из ряда вон выходящее. Конвисар зимой был с нами в Баребане, и не построил баню только потому, что сломали его новый топор, а для бани надо много дров. У Молодежной уже стоит с прошлых лет его баня. Это сооружение из камней конусообразной формы высотой метра 2. К ней пристраивается каркас из тонких прутьев в виде шалаша, ставятся сидения.

Первые несколько дней баня стояла без действия и очень меня интриговала. Запустить ее решили после вылаза двух чудаков из Молодежной. Эти 2 чудака были жутко грязными, и баня им никак не мешала. Запускали баню так: сначала Макс наполнил каменный конус дровами, и поджег их. Баня горела как доменная печь, из нее вырывались языки пламени. Наверное, это очень красиво в темноте. Потом, когда она прогорела, из нее выгребли угли, накрыли каркас из прутьев полиэтиленом и запустили туда первых двоих человек. Вода для бани подогревается на костре, тепло идет от раскаленных камней. В ней могут попариться 2 партии по 2 или даже 3 человека, и еще после них можно помыться, так как все еще достаточно тепло. Мне не довелось воспользоваться этим чудом туристской мысли, но сам факт того, что в чистом поле можно устроить баню, приводит меня в восторг. Если получатся фотографии, которые мы делали на пленке, купленной с Лехой на пару, то там должны быть снимки бани.

И еще о снимках. Я все пытался сделать хороший снимок с Зориком, но она почему-то совсем не хотела фотографироваться. Когда ей предлагаешь сделать фото на память о походе, она говорит: "Зачем нужны десятки одинаковых фотографий?", а если хочешь ее просто сфотографировать, то она просто отворачивается. На вокзале она долго гонялась за какой-то вокзальной собакой, чтобы ее снять, а когда я предложил ей сделать фотографию на фоне нового довольно красивого здания вокзала и удивительного восхода, она сказала, что у нее куча снимков типа "Зорик в Симферополе", "Зорик в Хосте", и т.п., и еще один такой же ей не нужен. У нее дома 2 толстенных альбома с походными фотографиями, и половину она предлагала мне, ей они не дороги. К сожалению, там нет меня или моих знакомых, а то бы я поймал ее на слове.

Однажды она стояла у костра, и мне показалось, что получился бы чудесный снимок. Я взял фотоаппарат и начал фотоохоту. Я подловил момент, когда она пела под гитару на пару с Эргиль - это такой ник одной девушки - старой знакомой Зорика, из команды, стоявшей поблизости, тут-то я их и запечатлел. Еще в кадр попала Танечка. Посмотрим, что из этого получится.

Эта Зорик умудрилась забыть спальный мешок. Это она хорошо сделала, мы с Лехой состегнули свои, 2 спальника можно соединить в один большой, и спали в получившейся могиле втроем. Правда, Зорик всегда спала повернувшись к Лехе. В тот день, когда Леха с Левенцом полезли в Молодежную, а лезли они ночью, мы с Зориком остались вдвоем. Она начала отворачиваться, и я сказал: "Зорик, не отворачивайся, ты нужна мне как женщина. Я хочу об тебя погреться". А так как говорил я медленно, между словами "ты нужна мне как женщина" и "Я хочу об тебя погреться" она успела послать меня нафиг. А потом она мне надоела. Дело было так: лежу в спальнике, рядом Зорик. Засыпаю, вижу сон, там Зорик. Просыпаюсь, опять Зорик. Тут я и думаю, как же надоела мне эта Зорик.

Этими двумя эпизодами и ограничивалось все мое общение с этой девушкой, хотя нет, еще однажды я их спасал: она и Леха пошли на Кара-тау на другой день после того, как эта гора была посещена мной. А я в тот день лазил в Виолу. Возвращаюсь из нее, этой парочки все нет. Проходит время, они не возвращаются. Проходит еще какое-то время, а этих двоих все нет в лагере. Начало темнеть, а про 2 моих друзей все забыли. Все, кроме меня. Я поднял вопрос об их отсутствии, в результате этого на горке рядом с воронкой был сооружен костер, а я сам, сняв с Аленки куртку, бегал вокруг него, собирая дрова - думал, сидеть придется долго. А на мне была каска с фонариком. И вдруг слышу - кто-то кричит. Оказалось, они. Они долго блуждали по пути обратно и умудрились пройти воронку где лагерь. В результате их крик раздался совсем не с той стороны, откуда я ждал. Они звали на помощь, увидев свет то ли от костра, то ли от моего фонарика. Дальше был счастливый конец: я сориентировался, встретил их и провел к стоянке. После они говорили, что сами бы не нашли дорогу. Зорик ко мне старательно прижималась, когда был ужин, и на меня это, конечно же, подействовало, и, конечно же, плохо, но, к счастью, рецидив быстро закончился.

18.05.2000 - 19.05.2000